Благодарный Еродій

Григорій Варсава Сковорода

Любезному другу Семену Никифоровичу Дятлову

желает мира божія.

Проживая дни жизни по оному Сира?ховскому тупику?: "Блажен муж, иже в премудрости умрет и иже в разумh своем поучается святынh, размышляяй пути ея в сердцh своем, и в сокровенных ея уразумится", соплел я в сіє 1787-е лhто маленькую плетени?цу, или корзинку, нареченную "Благодарный Еро?дій". Се тебh дар, друже! Прійми его, Еродіа, по-еродіеву, прійми парящаго и сам сый парящій. Прійми сердцем Еродіево сердце, птица птицу. "Душа наша яко птица". Да будет плетенка сія зерцалом тебh сердца моего и памяткою нашея дружбы в послhдняя лhта. Ты видь отец еси и сам птенцы твоя воспитуеши. Я же есмh друг твой, принесшій плетенку сію. В ней для младаго ума твоих птенцов обрящеши оп-риснок от оных хлебов: "Хлhб сердце человhку укрhпит". Всhй в них зе?рно сіє сице: яко живет средh вас нhчтось дивное, чудное, странное и преславное, имущее явитися во свое ему время. Вы же со благоговhніем ждите, яко рабы, чающіи господа своего... Ничто же бо естh бог, то-чію сердце вселенныя; наше же сердце нам же естh господh и дух. Сіє домашнее они свое благо со временем узнав и плhнився прекрасною его добротою, не станут безобразно и бhсновато гонитися за мырскими суетами и во всhх злоудачах возмогут себе утhшити сею давидскою пhсенькою: "Возвратися, душа моя, в покой твой и стези своя посредh себе упокоят со Исаіею". Ничим же бо бездна сія сердце наше удовляется, токмо са?мо собою, и тогда-то в нем сіяет вhчная радости весна. Таковое сердце вродив птенцам твоим, будеши им сугубый, сирhчь истинный отец; чада же твоя будут истинный, благодарный, благочестивый и самодоволhный еро?діи. Протчее же подобает нhчто сказатh о еродійской природh. Они подобны журавлям, но светлhйшее періе и коралловый или светло-червле?нный нос. Непримиримый враги зміям и буфонам, значит — ядовитым жабам. Имя сіє (???????) есть еллинское, значит — боголюбный, иначе зовется (пеларго?с и ерога?с), римски — киконіа, полски — боцян, ма-лороссійски — гайстер. Сія птица освятилася в богословская гаданія своея благодарности, прозорливости и человhколюбія. Поминает ее Давид и Іереміа. Они кормлят и носят родителей, паче же престарhлых. Гнhздятся на домах, на ки?рках, на их шпи?цах и на турнях, сирічh горницах, пирамидах, теремах, вольно, вольно. В Гунгаріи видhл я на каминах. Гаданіе — еллински — символон. Первый символ составляет она сей: сидит в гнhздh, па храмh святом утвержденном. Под образом подпись такова: "Господь утвержденіе мое". Второй символ: стоит един Еродій. Подпись сія: "Ничто же сильнее благочестія". Третий символ: Еродій терзает змія. Подпись: "Нe возвращуся, дондеже скончаются". Сій три символы да будут знаменіем, гербом и печатію книжицы сея. Она совершилася в первую квадру1 первыя луны осhнныя. Аминь!

"Тамо птицы возгнhздя?ться". "Еродіево жил[ище] предвод[ительствует] ими" (Псалом). "Еродій позна время свое" (Іереміа).

Главизна и твердь книжицы.

"Прійдите, чада, послушайте мене, страху господню научу вас" (Давид).

"Аще сердце наше не осуждает нас, дерзновеніе имамы" (Іоанн).

"Сыне! храни сердце твое, люби душу твою" (Сирах), "Разумыв праведник, себh друг будет" (Соломон).

"Человhк в чести сый не разумh..." (Давид). "Всяк дух, иже не исповедует Іисуса Христа во плоти пришедша, от бога нhсть" (Іоанн).

"Еродій позна время свое, Израиль же мене не позна" (Іереміа).

"Неблагодарнаго упованіе, яко иней зимный, растает и изліется, яко вода неключима" (Соломон).

ПРИТЧА, НАРЕЧЕННА ЕРОДІЙ.

В ней разглагольствует обезяна

со гиенцем Еродіевым о воспитаніи.

Обезяна, по древней своей фамиліи именуемая Пишек. Она во африканских горах на рясном и превознесенном древh со двома чад своих седмицами сидhла. В то же время пролhтал мимо младый Еродій. Госпожа Пи?шек, узрhв его: — Еродій, Еродій! — воззвала к нему, — друг мой Еродій, сын пелергов! Радуйся! Мир тебh! Хатре! Салам али кюм!..2

Е р о д і й. А-а! Всемилостивая государыня! БонжурІ3 Кали? име?ра! День добрый! Gehorsamer Diener!4 Дай бог радоваться! Salve!5 Спасайся во господh!..

П и ш е к. Ай, друг ты мой! Радуюся, яко начаша глаголати многими языки. Видно, что ученый обучал тебе попугай. Куда бог несет?

Е р о д і й. Лечу за пищею для родителей.

П и ш е к. Вот бhда! Ты ли родителей, а не они тебе кормлят?

Е р о д і й. Сіє нhсть бhда, но веселіє и блаженство мое. Они кормили мене в младости моей от младых ногтей моих, а мнh подобает кормитh их при старости их. Сіє у нас нарицается аутілєХарувїу, сирhчь возблагодавать, или взаимно пеларгствовать, и еллины весь наших птиц род называют пеларгос. Но мы их не точію кормим, но и носим за немощь и старость их.

П и ш е к. Чудо преестественное!, Новость, рhдкость, раритет, необыкновенность, каприз, странная и дикая дичь... Сколько вас у отца и матери чад?

Е р о д і й. Я и мнhйшій мене брат Ерогас, и сестра Киконіа.

П и ш е к. Гдh вы обучалися во отроческіи лhта?

Е р о д і й. Нигдh. Мене и брата научил отец, а мати сестру.

П и ш е к. О, мой боже! Вездh цветут славныи училища, в коих всеязычныи обучают попугаи. Для чего он вас не отдавал? Он не убог. Как быть без воспитанія?

Е р о д і й. Для того же то самаго сами нас воспитали родители.

П и ш е к. Да его ли дhло учить и воспитывать? Развh мало у нас вездh учителей?

Е р о д і й. Он сам великій к сему охотник, а мати ему во всем послhдует. Он славословит, яко двh суть главный родительскія должности сій: "Благо родить и благо научить". Аще кто ни единый от сих двоих заповhдей не соблюл, ни благо родил, ни благо научил, сей нhсть отец чаду, но виновник вhчныя погибели. Аще же родил видно благо, но не научил, таков, рече, естh полу-отец, яко же достойно есть полу-мати, чревородившая, но не млекопитавшая, даровавшая пол мастерства своего доилицh и погубившая половину чадолюбія. Аще-де мhсто владычнее сидhніем рабским безчестится, како не безобразится отческая должность, исправляема рабом или наемником? Буде же отец извиняется скудостію времени, прощается тогда, когда обрящет лучшее дhло. Но ничто же лучше естh благого воспитанія: ни чин, ни богатство, ни фамиліа, ни милость вельмож, развh благое рожденіе. Оно едино есть лучше всего и сего, яко сhмя щастію и зерно воспитанію.

П и ш е к. Благо родитh разумhеши ли что ли?

Е р о д і й. Не знаю. Знаю же, что он сіє поставляет известным для единых избра?нных божіих. Иногда-де во убогом домикh, исполненном страха божія, друг роду человhческому благо родится человhк, не всегда же и в царских чертогах. Да уразумhем, яко не красота мыра сего, ни тварь кая-либо, но едина благодать божія благому рожденію виновна бывает и яко благородство не лhтами к нам прицепляется, но раждается зе?рно его с нами. Знаю же и сіє, яко мой отец, разъярен от коего-либо негодяя, стрhляет на его сими словами:

О quarta luna seminate!

О malo utero gestate!

О mala mens et ingenium!

Иными же словами язвить не обык никого.

П и ш е к. Протолкуй же мнh сій уязвленія.

Е р о д і й. Я силы их не знаю, а скажу один их звон:

О в четверту луну посhян!

О злh чревоноше?н матерью!

О злый у?ме и злая вродо!

П и ш е к. Конечно, отец твой знает римскій и еллинскій язык?

Е р о д і й. Столько знает, сколько попугай по-французски.

П и ш е к. Что се? Не ругаешься ли отцу твоему?

Е р о д і й. Сохрани мя, господи... Не так я рожден и воспитан. Я самую истину благочестиво сказал.

П и ш е к. Как же он, не научен римски, гово?рит римски?

Е р о д і й. Есть у его друг, нехудо знающій римски и маленьку часть еллински. С ним он, часто бесhдуя, научился сказать нhсколько слов и нhсколько сентенцій.

П и ш е к. Ах, мой боже! Как же он могл вас воспитать, невhжда сый?

Е р о д і й. О премудрая госпоже моя! Носится славная притча сія: "Не ходи в чужій монастыр с твоим уставом, а в чужую церковь с твоим типиком". У нас не как у вас, но совсhм иный род воспитанія в модh. У вас воспитаніе зhло драгое. У нас же вельми дешевое. Мы воспитываемся даром. Вы же великою цhною.

П и ш е к. Бездhлица! Сотню рубликов с хвостиком порять в год на малчика, а чрез 5 лhт вдруг он тебh и умница.

Е р о д і й. Госпоже Деньга достает и за морем. Но гдh ее взять? А воспитаніе и убогим нужно есть. И кошка блудлива не находит себh пристанища. Избавляет же от блуда нас не деньга, но молитва туне.

П и ш е к. Я говорю не о подлом, но о благородном воспитаніи.

Е р о д і й. А я размышляю не о богатом, но о спасительном воспитаніи.

П и ш е к. Полно же! Ты, вижу, старинных и странных дум придержи?шься. Однак, скажи, как он вас воспитал? Чему научил? Арифметикh ли и геометрій? Ученому ли коему или шляхетному язы?ку?..

Е р о д і й. Да мнh и сіє невhдомо: кто есть ученый, а кто-то шляхетный язык.

П и ш е к. Да ты же со мною привитался разными язы?ками.

Е р о д і й. Да сколько же сказалося, столько и знаю, не больше.

П и ш е к. По крайней мhph та?нчить или играть на лютню...

Е р о д і й. А бог з вами! Я и на балалайку, не только на цымбалах не умhю.

П и ш е к. Ха! Ха! Хе! Ему лютня и цымбали все одно. И сего-то не знает. Но, друг мой! Музыка великое врачевство? во скорбех, утhха же в печали и забава в щастіи. Да чего же он тебе научил? Скажи, пожалуй!

Е р о д і й. Ничего.

П и ш е к. Умора, ей-ей! уморил ты мене смhхом... Так, так-то у вас воспитывают?

Е р о д і й. Так!

П и ш е к. Может быть, достал тебh чинок?

Е р о д і й. Ни!

П и ш е к. Может быть, деньгу вам велику собрал или имhніе?

Е р о д і й. Ни!

П и ш е к. Так что же? Роги золотыя вам на головh возрастил, что ли?

Е р о д і й. Родил и возрастил нам посребре?нныя крила, ноги, попирающие главы зміев, нос, разстерзающій оныя. Се наша и пища, и слава, и забава!

П и ш е к. Да у вас же крила черныя, по крайней мhph смуглыя.

Е р о д і й. Черныя видh, но лhтают путем посребре?нным.

П и ш е к. Чего же либо научил вас, однак: нелзя не так. Конечно, есть что-то, на сердце вам напечатанное. Родители суть божій, чада же суть родительскій список, изображеніе, копіа. Как от яблони соки во вhтвы своя, так родительскій дух и нрав преходит в чада, дондеже отлу?чатся и нововкоренятся.

Еродій. Рожденнаго на добро не трудно научить на добро, хоть научить, хоть навычить, хоть извычить.