Біографія - Сторінка 12

Пятый выстрел, выстрел в голову, оказался смертельным… Во время предварительного следствия вы показали, что шестая, еще оставшаяся в револьвере пуля предназначалась для вас самого: вы хотели кончить жизнь самоубийством, но вместо этого, как явствует из досье, вызвали полицию и сделали подробное признание. И так далее. (Листает досье.) На вопрос, раскаиваетесь ли вы в содеянном, вы дали нижеследующий ответ: вы, мол, поражены, ибо никак не ожидали этого от себя…

Кюрман молчит.

Согласно психиатрической экспертизе, невменяемость не установлена. И так далее. (Листает досье.) Имущественное положение. (Листает.) Прошлая жизнь обвиняемого. (Листает.) Прошлая жизнь убитой. (Листает.) На вопрос о том, почему вы стреляли в ничего не подозревающую женщину, вы дали несколько ответов. Читаю один из них: "Внезапно я понял, как все пойдет дальше…" В другой раз вы ответили так, читаю: "Жена сказала или собиралась сказать, что после обеда пойдет в библиотеку. Поскольку эту фразу я слышал уже неоднократно и она мне опротивела, я выстрелил, выстрелил, так сказать, в эти слова, чтобы их больше не слышать…"

Кюрман молчит.

Приговор гласит: пожизненное заключение. От последнего слова, которое дается подсудимому до вынесения приговора, вы отказались… Может, потребуете пересмотра дела?

Кюрман. Нет.

Регистратор. Позвольте тогда задать вам один вопрос.

Пауза.

Думаете ли вы сейчас, зная, как обернется ваша жизнь, думаете ли вы, точнее, верите ли, ощущаете ли, сидя в этой камере, склонность, потребность, готовность или, скажем, желание… Готовность, которую вы не знали прежде, которая могла, наверное, возникнуть после того, как вы осознали собственную вину… желание…

Кюрман. Готовность к чему?

Регистратор. Первое время вы будете сидеть в камере, потом вас пошлют работать в поле или в столярную мастерскую, еще позже, возможно, в канцелярию. Канцелярская писанина и тому подобное… Сейчас вам, господин Кюрман, сорок девять; при хорошем поведении досрочное освобождение, как известно, не исключено, но для этого должно пройти не меньше двенадцати лет… Вам, стало быть, минет шестьдесят один. Будем надеяться, что вы доживете до такого преклонного возраста… Вы поняли мой вопрос?

Кюрман. Вы хотите сказать: чтобы все это вытерпеть, надо найти смысл в том, что произошло?

Регистратор. Мое дело — спросить.

Кюрман. А смысл этот, по-вашему, вот в чем. Человек обязан уверовать: все, что произошло с ним, — должно было произойти. Доказательств никаких, принимай на веру. Именно так, а не иначе. Судьба. Рок.

Регистратор. Примерно в этом роде.

Кюрман. Но я-то знаю, как все произошло.

Регистратор. Случайно?

Кюрман. Да, этого могло и не быть.

Пауза.

Регистратор. Господни Кюрман, у вас есть право выбора.

Кюрман. Уверовать или не уверовать?

Регистратор. Да.

Кюрман (поднялся, прошел по камере; останавливается). А она?.. Она?.. Уверовал или не уверовал?.. Разве это что-нибудь меняет в ее судьбе? Ее жизнь — не моя жизнь… Какая польза для мертвой в том, что я, ее убийца, вымощу свою камору роком? Я погубил чужую жизнь… Ее жизнь… Какой тут может быть выбор?… Она убита, убита, а я должен выбирать — уверовать или не уверовать. (Смеется.) Раскаяние! То, что вы именуете раскаянием.

Регистратор. Что вы хотите этим сказать?

Кюрман. Она могла остаться в живых. Это вовсе не должно было случиться. Могла жить, смеяться, мечтать о выставочном зале "Антуанета", хотя его никогда не будет, иметь ребенка от кого-нибудь, лгать, спать с любовником, радоваться новому платью… Жить…

Регистратор (поднимается). Тогда переиграем еще раз. (Подходит к своей конторке, вынимает несколько страниц из досье и бросает их в корзинку для бумаг.) Прошу вас.

Лампа дневного света гаснет.

Серая стена поднимается кверху и исчезает. В комнате — небольшое общество, все сильно подвыпили; скоро уже утро. Кое-кто из гостей сидит прямо на полу. Антуанета играет на клавесине, но ее никто не слушает, кроме белокурого молодого человека, который стоит у стены с полками. Все остальные пьют, флиртуют, смеются.

Антуанета (внезапно обрывает свою игру). Я не играла уже целую вечность.

Смех.

Xeнрик. Антуанета — гениальная женщина. Где Кюрман? Надо сказать ему, что Антуанета — гениальная женщина. Кюрман!

Чей-то голос. Не ори.

Xeнрик. Надо сказать ему.

Пауза.

Первая дама. Дети, пора домой.

Чей-то голос. Как вы относитесь к гномам, которых ставят на клумбах перед дачами?

Первая дама. Завтра у господина Кюрмана много работы.

Антуанета. Хотите, я состряпаю суп с клецками?

Никто не шевелится.

Хотите, я состряпаю суп с клецками?

Одна из дам взвизгивает.

Xeнрик. Что вы делаете с моей женой?

Вторая дама. Мне больно. Не дури.

Шнeйдeр. Кому ты это говоришь?

Вторая дама. Тебе. Шнейдер. Я тут ни при чем.

Смех.

Хенрик. Мэгги!

Вторая дама. Опять ты орешь.

Хенрик. Почему ты не гениальная женщина? Почему?

Вторая дама. Хенрик — болван.

Xeнрик. Антуанета — гениальная женщина. Разве человек может уйти от жены, если она — гениальная женщина. Теперь я окончательно понял: Антуанета — гениальная женщина, и она не играла на клавесине целую вечность.

Вторая дама. Хенрик пьян в стельку.

Антуанета. Хотите, я состряпаю суп с клецками?

Шнeйдeр. Вот уже час, как ты долдонишь одно и то же…

Тишина.

Чей-то голос. Тихий ангел пролетел.

На авансцене Кюрман, в арестантской одежде, смотрит на гостей; прошелся по комнате и исчез, но его никто не заметил.

Xeнрик. Шнейдер!

Шнeйдeр. Не ори.

Хенрик. Хочешь суп с клецками?

Антуанета. Кто хочет суп с клецками?

Чей-то голос. Как вы относитесь к гномам?

Шнейдер. Кто хочет суп с клецками?

Чей-то голос. Гномы.

Несколько голосов. Суп с клецками.

Несколько голосов. Гномы.

Звенят рюмки.

Хенрик. Все происходит оттого…

Шнейдер. Отчего?

Хенрик. Меня не желают слушать.

Первая дама поднимается.

Госпожа Штахель хочет уходить. Первая дама. Уже пора.

Xeнрик. У госпожи Штахель трое детей.

Антуанета подходит к белокурому молодому человеку.

Xeнрик. Антуанета!

Шнейдер. Замолчи.

Xeнрик. Шушукаться запрещено.

Белокурый молодой человек садится за клавесин.

Штахель!

Чей-то голос. А что будет с супом?

Xeнрик. Ваша жена хочет уходить, у вашей жены трое детей…

Штахель играет на клавесине, он играет лучше, чем Антуанета, и мало-помалу к его игре начинают прислушиваться. Появляется Кюрман, он в домашнем халате; сначала его не замечают.

Кюрман воскрес… Твое воскресение, Кюрман, не производит особого впечатления, но жена у тебя — высший класс; да, Кюрман, знай, такую жену ты не заслужил.

Кюрман (подходит к Антуанете). Я состряпаю суп с клецками.

Аплодисменты, они прерывают игру на клавесине.

Но на это уйдет время. (Уходит.)

Xeнрик. Такого мужа ты не заслужила, Антуанета. Знай. Вы оба друг друга не заслужили.

Вторая дама. Пусть Эгон поиграет еще.

Xeнрик. Мэгги!

Вторая дама. Ну что?

Xeнрик. Послушай, ты будешь свидетельницей. Скажи, я стряпал когда-нибудь суп с клецками?

Вторая дама. Нет.

Штахель продолжает играть. Кюрман подходит к регистратору.

Регистратор. А я думал, вы стряпаете суп с клецками. Что случилось? Вам нездоровится? Ваши друзья ждут суп с клецками.

Кюрман. Что будет через год?

Регистратор. Хотите знать?

Кюрман. Что будет через год?

Сверху спускается белая стена, которая закрывает комнату. Перед стеной стоит Кюрман; медсестра прикатывает кресло на колесиках.

Сестра. Вам еще нельзя вставать, господин Кюрман. После операции прошло всего три недели. (Подводит Кюрмана к креслу на колесиках.) Наберитесь терпения, господин Кюрман, наберитесь терпения. (Закрывает его одеялом.) Боли у вас есть? (Уходит.)

Регистратор. Сейчас вам сделают укол.

Клавесин замолкает.

Кюрман. Что случилось?

Регистратор. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год. (Читает досье.) "Военная диктатура в Греции…".

Кюрман (прерывает его). Сколько времени я уже лежу в больнице?

Регистратор. С января.

Кюрман. А теперь июнь.

Регистратор. Правильно.

Кюрман. Печень здесь ни при чем?

Регистратор. Да.

Кюрман. Так что же у меня?

Регистратор. С печенью вы были осторожны.

Кюрман. Никто не говорит, чем я болен.

Регистратор. Главный врач сказал, что у вас гастрит.

Кюрман. Сначала говорили, что неизвестно.

Регистратор. На редкость упорный гастрит.

Медсестра приносит стул и снова уходит.

Кюрман. Почему никто не скажет мне правду?

Появляется господин с черным моноклем на левом глазу.

Регистратор. Хотите принять гостя?

Кюрман. Нет.

Регистратор. Это Шмиг. Помните? Жертва игры в снежки. Но он, как видите, преуспел в этом мире. Даже без левого глаза. Торговый атташе. Хочет рассказать вам о Южной Африке. Этому человеку есть о чем порассказать. Ну а еще он хочет вас утешить. Никто не застрахован от болезней.

Появляется какая-то дама.

Госпожа Штахель.

Кюрман. Что ей надо?

Регистратор. Ничего.

Кюрман. Зачем же она пришла?

Регистратор. Сочла своим долгом. Эгон уже в Бразилии, на рождество и она с детьми переселяется туда. Поэтому она сочла своим долгом навестить вас.

Появляется человек с бородкой.

Кто вы такой?

Человек оглядывается по сторонам.

Он хочет поговорить с вами, но только с глазу на глаз.

Появляются господин и дама.

Шнейдеры.

Кюрман закрывает глаза.

У господина Кюрмана начались боли.

Появляется молодая девушка.

Это Марлис.

Кюрман. Кто?

Регистратор. Марлис была вам необходима, когда вы начали сомневаться в том, что вы мужчина. Люди благодарны тем, кому они были необходимы. Марлис тоже хочет вас утешить.

Вчера она совершенно случайно узнала, что вы уже много месяцев в больнице.

Кюрман. Марлис?..

Регистратор. Марлис — глупенькая, но без претензий. Может быть, она заговорит о метастазах, но только потому, что эта Марлис вечно путает иностранные слова.

Входит человек в пальто из верблюжьей шерсти.

Господин Витциг, именуемый Хенрик, консультант по рекламе.

Человек с бородкой собирается уходить.

Побудьте еще.

Кюрман. Вы — Кролевский?

Регистратор. Он вас узнал.

Кролевский садится, другие посетители уходят. Появляется медсестра с цветами.

Сестра. Посмотрите, господин Кюрман, посмотрите. Цветы от вашего сына из Америки. (Вынимает букет из бумаги.) Какой большой букет роз!

Кюрман. Сестра Агнеса…

Сeстра. У вас хороший сын.

Кюрман. Можно мне поговорить с главным врачом?

Сестра (перебирает розы). Сейчас, господин Кюрман, сейчас.

Регистратор.