Дінка - Сторінка 20

Сначала он приходил только на занятия в воскресную школу Марины, потом, сблизившись с Арсеньевыми, стал выполнять небольшие поручения товарищей, а когда в подпольной типографии понадобился знающий и верный человек, Костя привел к Арсеньевым своего друга, типографского рабочего, Николая... Бывали дни, когда Костя и Николай выходили из типографии с воспаленными от усталости глазами, но работа никогда не останавливалась. Потом Николая арестовали, Косте пришлось уйти со службы... Долгое время он жил в семье Арсеньевых и особенно сдружился с Катей. Дружба эта была неровная и часто кончалась ссорой, которую разбирала Марина... Шестнадцатилетняя Катя ходила еще в гимназическом платье, она была очень строга и не любила шуток, а Костя часто поддразнивал ее, выпрашивал на память ленточки, а потом терял их... Катя обижалась, плакала... В тысяча девятьсот седьмом году Костя был арестован. Когда он вышел из тюрьмы, семьи Арсеньева уже не было на элеваторе. Марина с Катей и с детьми уехала к Олегу, сам Арсеньев был в Финляндии. В эти тяжелые годы Катя выросла, повзрослела, Костя вступил в партию... Ему поручались серьезные, ответственные дела, в которых нередко участвовали и сестры.

В семье Арсеньевых Костя по-прежнему был своим, близким человеком, и, когда он долго не приезжал, Марина тревожилась, а Катя не находила себе места...

Теперь, стоя у калитки, Костя почему-то не шел в дом, а о чем-то тихо советовался с Катей. Потом громко сказал:

– Так ты иди, а я вслед за тобой. Только предупреди Марину Леонидовну, что мне необходимо это знакомство.

Катя открыла калитку и увидела Марьяшку.

– Возьми ее за ручку! – сказала она Динке.

Но Динка подбежала к Косте поздороваться.

– Здравствуй, здравствуй! – рассеянно сказал он, погладив ее по голове.

– Иди к нам, Костя! Что ты тут делаешь? – спросила Динка и, вспомнив мамино поручение, обернулась к Кате: – Катя, тебя мама ищет!

– Иди, иди! Мы сейчас... – ответила Катя. Динка взяла Марьяшку за руку и пошла. Посредине дороги девочка вдруг попросила:

– Понеси меня!

Но Динке не хотелось нести тяжелую Марьяшку, настроение у нее было испорчено ссорой с Мышкой и Гогой, она злилась на Крачковскую за то, что эта гостья замучила маму, обижалась на Костю, который встретил ее как-то равнодушно, и жалела весь этот пропавший зря мамин день.

– Иди ножками, – сказала она Марьяшке.

Мать девочки была уже дома. Она подхватила дочку на руки, целуя ее, сказала:

– Ишь, выспалась, наелась, румяная какая! – И, обернувшись к Динке, добавила: – Спасибочко вам...

Марьяшка что-то защебетала, полезла с ногами на лоскутное одеяло и, показывая Динке бумажные цветы, спускающиеся двумя гирляндами с иконы, причмокнула языком:

– Эна!

– Не тронь, не тронь, дочка! – снимая ее с постели, сказала мать. – Это боженькины цветочки!

Когда Динка пришла домой, Костя уже сидел на террасе, пил и оживленно рассказывал что-то мадам Крачковской, Катя и Марина были тут же.

– Я очень люблю рыбную ловлю, – вдруг сказал Костя. – Хотелось бы недельки на две снять где-нибудь тут комнатку и порыбачить... Но, кажется, все комнаты и дачи уже заняты.

Динка с удивлением взглянула на мать. Как было б хорошо, если бы Костя пожил у них! Но мама как-то неуверенно сказала:

– Можно было б у нас... может, на террасе?

– Позвольте! У меня в саду совершенно пустует флигель. Там никто не живет... Вы сможете свободно располагаться в нем, когда вам угодно! – любезно предложила Крачковская. – Кстати, Гога тоже мечтает о рыбной ловле. Это было б чудесно!

– Ну что ж... Спасибо за гостеприимство! Я с удовольствием воспользуюсь им на недельку, – поклонившись, сказал Костя. На лице его действительно было выражение полного удовольствия, и Динка сердито пожала плечами.

"Очень надо идти к Крачковским! Как будто один Гога хочет ловить рыбу... – обидчиво подумала она, искоса взглядывая на Костю. – Подумаешь, какой... Пойдет к Крачковской! И почему это ни мама, ни Катя ничего не говорят ему?"

Катя даже, наоборот, быстро сказала:

– Вот и хорошо! А то у нас и правда негде отдохнуть. На террасе шумно.

Костя еще раз поблагодарил за любезное приглашение.

– Я могу даже дать вам ключ. И познакомлю вас с нашим сторожем... Можете приходить когда угодно, вы никого не побеспокоите! – рассыпалась в любезностях Крачковская.

Костя был очень доволен. Высокий, черноволосый, с живыми карими глазами, Костя был бы даже красивым, если бы его не портил широкий нос и веснушки. Сейчас он казался моложе своих лет, смеялся, острил... И в конце концов пошел провожать мадам Крачковскую с Гогой до самой их дачи.

Когда гости ушли, из-за забора выглянула голова Алины.

– Динка! – громким шепотом позвала она. – Ушли Крачковские?

– Ушли, ушли! – закивала ей Динка.

– Ой, я так устала! – пожаловалась, входя на террасу, Алина. – Я ходила, ходила... Налей мне чаю, мамочка!

Костя вернулся скоро. Дети сидели за столом. Марина разливала чай.

– Ну, все хорошо! – потирая руки, сказал Костя. – Великолепная дача, в саду отдельный флигель, калитка. Я имею ключ и милостивое разрешение ночевать в этом флигеле, когда задерживаюсь у вас в гостях, – засмеялся он, падая в кресло и задумываясь о чем-то. – Черт побери! – сказал он вдруг. – До чего же несправедлива жизнь! Богачи держат на замке пустые дачи, а беднякам негде головы приклонить. Если бедняк женится и у него появляется семья, то дети его дышат смрадным воздухом подвала. Если б я сейчас женился, то со мной произошло бы то же самое... Негде жить, нечем детей кормить... – Костя закинул за голову руки и хрустнул пальцами. – Знаете, когда я женюсь? – блеснув глазами, сказал он неожиданно. – Я женюсь, когда мальчишки вытащат из струковского сада одну самодовольную статую и будут волочить ее на веревке по улицам, когда над дворцами взовьются красные флаги и тот, кто поведет нас в последний бой, скажет: "Ну, Костя, теперь давай строить новую жизнь и растить свободных людей..." Вот тогда я женюсь, и у меня родится сын! – мечтательно сказал Костя. – Я хочу, чтобы мой сын родился свободным! – добавил он с гордостью.

– А я... – сказала Катя, вставая и держась за притолоку двери. – Я хочу спасти тех детей, которые уже родились... – Лицо ее вдруг побелело, губы дрогнули.

– Что ты сказала? – удивленно переспросил Костя.

– Я сказала, что, кроме твоего сына, который еще не родился... – Катя не договорила и поспешно вышла.

– Не понимаю, – серьезно сказал Костя и посмотрел на Марину.

– Она просто устала. Мы все устали сегодня! – сказала Марина.

Костя хмуро улыбнулся.

– Дети, пейте скорее чай и идите к себе!.. Алина, возьми Мышку и Динку в свою комнату, почитайте книжку... Нам нужно поговорить, – строго сказала мать.

Алина поморщилась, но ослушаться не посмела. Допив чай, дети ушли. Марина зажгла в своей комнате лампу и увела туда Костю. Через несколько минут туда же вошла Катя.

– Марина, не забудь рассказать Косте про Лининого поклонника, – напомнила она.

Глава 19

И стены имеют уши

Костя внимательно выслушал рассказ Марины о ночном посещении городского дворника Герасима.

– Д-да... – задумчиво протянул он. – Но это ни в коем случае не может быть поклонник Лины.

– Как? Почему? – всполошились сестры.

– Да хотя бы просто потому, что не пойдет какой-либо мастеровой спрашивать у хозяина. Он постарается узнать у кого-нибудь во дворе: у соседей и у того же Герасима. Скорее, это действительно какой-нибудь ваш знакомый, проездом зашел узнать. Но почему же тогда не сказал своей фамилии, не зашел на службу, не написал открытки...

– Ах, боже мой! – заволновалась Марина. – Хорошо, что мы предупредили вас, Костя. Ведь вам приходится бывать на нашей квартире.

– Да, я один раз ночевал там. Прошел благополучно по двору, огня не зажигал... – задумчиво припоминал Костя. – Но кстати!.. – вдруг оживленно заговорил он. – Квартира, которая находится на примете у полиции, никогда, как правило, не посещается днем сыщиком, жандармами и прочими лицами. Кроме того, я уверен, что в полиции уже точно известно, куда и когда вы выехали на дачу.

– Но мы никому не говорили, – вмешалась Катя. – Может, в полиции еще не знают...

– Ну! – легонько присвистнул Костя. – Великолепно знают.

Мягкий свет лампы освещал встревоженные лица сестер и задумчивое, серьезное лицо Кости.

– Послушайте, – сказала Марина. – А не мог это быть какой-нибудь случайный человек от Саши?

Костя пожал плечами:

– Вряд ли Александр Дмитриевич прислал бы случайного человека с поручением... Вы же обычно получаете письма через товарищей.

– Да, конечно. Но я просто не знаю, что и думать! – вздохнула Марина.

– А думать надо, что это касается меня, а не вас, – улыбнулся Костя. – У меня есть небольшое подозрение на одного человека.

– Неужели опять тот? – с ужасом воскликнула Катя.

Костя кивнул головой.

Весной Косте и его товарищам поручили организовать побег из тюрьмы. Среди заключенных был Николай, которому грозила бессрочная каторга. К побегу все было готово, но на условленном месте оказалась полиция. Многих товарищей арестовали. Костя успел скрыться. В полиции остались его приметы и под ними фальшивая подпись: "Григорий Мордуленко". Организуя побег, Костя достал себе паспорт на имя мещанина Григория Мордуленко. Под этим именем он значился в среде товарищей и был прописан на новой квартире. После ареста товарищей Костя снова переехал на новую квартиру и числился там уже под своим собственным именем.

Провалившийся побег ясно показал, что в организацию пробрался предатель. Взбешенный Костя поклялся разыскать его и уничтожить. Подозрение пало на бывшего студента, неказистого сутулого человека с бесцветными глазами. Наведя справки, Костя узнал, что уже второе дело, в котором участвовал Меркурий Глумов, кончалось провалом. Это усилило подозрения Кости и его товарищей. Меркурий был вызван на тайное совещание, но, чувствуя недоброе, не явился. С тех пор Меркурий исчез...

Костя и его товарищи снова готовили побег из тюрьмы. Для этой цели один из верных людей поступил туда надзирателем и устраивал тайные передачи заключенным.

– Я рассчитываю на вашу дачу... А возможно, что понадобится и флигель Крачковской. Эти люди вне всяких подозрений. Если только удастся освободить Николая, то прямо из тюрьмы я привезу его сюда и в ту же ночь переправлю на ту сторону Волги, – закончил Костя. – Но сейчас нужно будет последить, не появился ли снова Меркурий...