Дні Турбіних - Сторінка 4

- Михайло Булгаков -

Перейти на сторінку:

Arial

-A A A+

Свинья ты, а не друг детства...

Н и к о л к а (вставая). Господа, здоровье командира дивизиона!

Студзинский, Шервинский и Мышлаевский встают.

Л а р и о с и к. Ура!.. Извините, господа, я человек не военный.

М ы ш л а е в с к и й. Ничего, ничего, Ларион! Правильно!

Л а р и о с и к. Многоуважаемая Елена Васильевна! Не могу выразить, до чего мне у вас хорошо...

Е л е н а. Очень приятно.

Л а р и о с и к. Многоуважаемый Алексей Васильевич... Не могу выразить, до чего мне у вас хорошо!..

А л е к с е й. Очень приятно.

Л а р и о с и к. Господа, кремовые шторы... за ними отдыхаешь душой... забываешь о всех ужасах гражданской войны. А ведь наши израненные души так жаждут покоя...

М ы ш л а е в с к и й. Вы, позвольте узнать, стихи сочиняете?

Л а р и о с и к. Я? Да... пишу.

М ы ш л а е в с к и й. Так. Извините, что я вас перебил. Продолжайте.

Л а р и о с и к. Пожалуйста... Кремовые шторы... Они отделяют нас от всего мира... Впрочем, я человек не военный... Эх!.. Налейте мне еще рюмочку.

М ы ш л а е в с к и й. Браво, Ларион! Ишь, хитрец, а говорил – не пьет. Симпатичный ты парень, Ларион, но речи произносишь, как глубокоуважаемый сапог.

Л а р и о с и к. Нет, не скажите, Виктор Викторович, я говорил речи и не однажды... в обществе сослуживцев моего покойного папы... в Житомире... Ну, там податные инспектора... Они меня тоже... ох как ругали!

М ы ш л а е в с к и й. Податные инспектора – известные звери.

Ш е р в и н с к и й. Пейте, Лена, пейте, дорогая!

Е л е н а. Напоить меня хотите? У, какой противный!

Н и к о л к а (у рояля, поет).

Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?

И скоро ль на радость соседей-врагов

Могильной засыплюсь землею?

Л а р и о с и к (поет).

Так громче, музыка, играй победу.

В с е (поют).

Мы победили, и враг бежит.

Так за...

Л а р и о с и к. Царя...

А л е к с е й. Что вы, что вы!

В с е (поют фразу без слов).

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мы грянем громкое "Ура! Ура! Ура!".

Н и к о л к а (поет).

Из темного леса навстречу ему...

Все поют.

Л а р и о с и к. Эх! До чего у вас весело, Елена Васильевна, дорогая! Огни!.. Ура!

Ш е р в и н с к и й. Господа! Здоровье его светлости гетмана всея Украины. Ура!

Пауза.

С т у д з и н с к и й. Виноват. Завтра драться я пойду, но тост этот пить не стану и другим офицерам не советую.

Ш е р в и н с к и й. Господин капитан!

Л а р и о с и к. Совершенно неожиданное происшествие.

М ы ш л а е в с к и й (пьян). Из-за него, дьявола, я себе ноги отморозил. (Пьет.)

С т у д з и н с к и й. Господин полковник, вы тост одобряете?

А л е к с е й. Нет, не одобряю!

Ш е р в и н с к и й. Господин полковник, позвольте, я скажу!

С т у д з и н с к и й. Нет, уж позвольте, я скажу!

Л а р и о с и к. Нет, уж позвольте, я скажу! Здоровье Елены Васильевны, а равно ее глубокоуважаемого супруга, отбывшего в Берлин!

М ы ш л а е в с к и й. Во! Угадал, Ларион! Лучше – трудно.

Н и к о л к а (поет).

Скажи мне всю правду, не бойся меня...

Л а р и о с и к. Простите, Елена Васильевна, я человек не военный.

Е л е н а. Ничего, ничего, Ларион. Вы душевный человек, хороший. Идите ко мне сюда.

Л а р и о с и к. Елена Васильевна! Ах, Боже мой, красное вино!..

Н и к о л к а. Солью, солью посыплем... ничего.

С т у д з и н с к и й. Этот ваш гетман!..

А л е к с е й. Одну минуту, господа!.. Что же, в самом деле? В насмешку мы ему дались, что ли? Если бы ваш гетман, вместо того чтобы ломать эту чертову комедию с украинизацией, начал бы формирование офицерских корпусов, ведь Петлюры бы духу не пахло в Малороссии. Но этого мало: мы бы большевиков в Москве прихлопнули как мух. И самый момент! Там, говорят, кошек жрут. Он бы, мерзавец, Россию спас!

Ш е р в и н с к и й. Немцы бы не позволили формировать армию, они ее боятся.

А л е к с е й. Неправда-с. Немцам нужно было объяснить, что мы им не опасны. Конечно! Войну мы проиграли! У нас теперь другое, более страшное, чем война, чем немцы, чем вообще все на свете: у нас большевики. Немцам нужно было сказать: "Вам что? Нужен хлеб, сахар? Нате, берите, лопайте, подавитесь, но только помогите нам, чтобы наши мужички не заболели московской болезнью". А теперь поздно, теперь наше офицерство превратилось в завсегдатаев кафе. Кафейная армия! Пойди его забери. Так он тебе и пойдет воевать. У него, у мерзавца, валюта в кармане. Он в кофейне сидит на Крещатике, а вместе с ним вся эта гвардейская штабная орава. Нуте-с, великолепно! Дали полковнику Турбину дивизион: лети, спеши, формируй, ступай, Петлюра идет!.. Отлично-с! А вот глянул я вчера на них, и, даю вам слово чести, в первый раз дрогнуло мое сердце.

М ы ш л а е в с к и й. Алеша, командирчик ты мой! Артиллерийское у тебя сердце! Пью здоровье!

А л е к с е й. Дрогнуло, потому что на сто юнкеров – сто двадцать студентов, и держат они винтовку, как лопату. И вот вчера на плацу... Снег идет, туман вдали... Померещился мне, знаете ли, гроб...

Е л е н а. Алеша, зачем ты говоришь такие мрачные вещи? Не смей!

Н и к о л к а. Не извольте расстраиваться, господин командир, мы не выдадим.

А л е к с е й. Вот, господа, сижу я сейчас среди вас, и все у меня одна неотвязная мысль. Ах! Если бы мы все это могли предвидеть раньше! Вы знаете, что такое этот ваш Петлюра? Это миф, это черный туман. Его и вовсе нет. Вы гляньте в окно, посмотрите, что там. Там метель, какие-то тени... В России, господа, две силы: большевики и мы. Мы еще встретимся. Вижу я более грозные времена. Вижу я... Ну, ладно! Мы не удержим Петлюру. Но ведь он ненадолго придет. А вот за ним придут большевики. Вот из-за этого я и иду! На рожон, но пойду! Потому что, когда мы встретимся с ними, дело пойдет веселее. Или мы их закопаем, или, вернее, они нас. Пью за встречу, господа!

Л а р и о с и к (за роялем, поет).

Жажда встречи,

Клятвы, речи —

Все на свете

Трын-трава...

Н и к о л к а. Здорово, Ларион! (Поет.)

Жажда встречи,

Клятвы, речи...

Все сумбурно поют. Лариосик внезапно зарыдал.

Е л е н а. Лариосик, что с вами?

Н и к о л к а. Ларион!

М ы ш л а е в с к и й. Что ты, Ларион, кто тебя обидел?

Л а р и о с и к (пьян). Я испугался.

М ы ш л а е в с к и й. Кого? Большевиков? Ну, мы им сейчас покажем! (Берет маузер.)

Е л е н а. Виктор, что ты делаешь?!

М ы ш л а е в с к и й. Комиссаров буду стрелять. Кто из вас комиссар?

Ш е р в и н с к и й. Маузер заряжен, господа!!

С т у д з и н с к и й. Капитан, сядь сию минуту!

Е л е н а. Господа, отнимите у него!

Отнимает маузер. Лариосик уходит.

А л е к с е й. Что ты, с ума сошел? Сядь сию минуту! Это я виноват, господа.

М ы ш л а е в с к и й. Стало быть, я в компанию большевиков попал. Очень приятно. Здравствуйте, товарищи! Выпьем за здоровье комиссаров. Они симпатичные!

Е л е н а. Виктор, не пей больше!

М ы ш л а е в с к и й. Молчи, комиссарша!

Ш е р в и н с к и й. Боже, как нализался!

А л е к с е й. Господа, это я виноват. Не слушайте того, что я сказал. Просто у меня расстроены нервы.

С т у д з и н с к и й. О нет, господин полковник. Поверьте, что мы понимаем и что мы разделяем все, что вы сказали. Империю Российскую мы будем защищать всегда!

Н и к о л к а. Да здравствует Россия!

Ш е р в и н с к и й. Позвольте слово! Вы меня не поняли! Гетман так и сделает, как вы предлагаете. Вот когда нам удастся отбиться от Петлюры и союзники помогут нам разбить большевиков, вот тогда гетман положит Украину к стопам его императорского величества государя императора Николая Александровича...

М ы ш л а е в с к и й. Какого Александровича? А говорит, я нализался.

Н и к о л к а. Император убит...

Ш е р в и н с к и й. Господа! Известие о смерти его императорского величества...

М ы ш л а е в с к и й. Несколько преувеличено.

С т у д з и н с к и й. Виктор, ты офицер!

Е л е н а. Дайте же сказать ему, господа!

Ш е р в и н с к и й. ...вымышлено большевиками. Вы знаете, что произошло во дворце императора Вильгельма, когда ему представлялась свита гетмана? Император Вильгельм сказал: "А о дальнейшем с вами будет говорить..." – портьера раздвинулась, и вышел наш государь.

Входит Л а р и о с и к.

Он сказал: "Господа офицеры, поезжайте на Украину и формируйте ваши части. Когда же настанет время, я лично вас поведу в сердце России, в Москву!" И прослезился.

С т у д з и н с к и й. Убит он! Е л е н а. Шервинский! Это правда?

Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна!

А л е к с е й. Поручик, это легенда! Я уже слышал эту историю.

Н и к о л к а. Все равно. Пусть император мертв, да здравствует император! Ура!.. Гимн! Шервинский! Гимн! (Поет.) Боже, царя храни!..

Ш е р в и н с к и й, С т у д з и н с к и й, М ы ш л е в с к и й. Боже, царя храни!

Л а р и о с и к (поет). Сильный, державный...

Н и к о л к а, С т у д з и н с к и й, Ш е р в и н с к и й. Царствуй на славу...

Е л е н а, А л е к с е й. Господа, что вы! Не нужно этого!

М ы ш л а е в с к и й (плачет). Алеша, разве это народ! Ведь это бандиты. Профессиональный союз цареубийц. Петр Третий... Ну что он им сделал? Что? Орут: "Войны не надо!" Отлично... Он же прекратил войну. И кто? Собственный дворянин царя по морде бутылкой!.. Павла Петровича князь портсигаром по уху... А этот... забыл, как его... с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам приятное сделаю, освобожу их, чертей полосатых. Так его бомбой за это? Пороть их надо, негодяев, Алеша! Ох, мне что-то плохо, братцы...

Е л е н а. Ему плохо!

Н и к о л к а. Капитану плохо!

А л е к с е й. В ванну.

Студзинский, Николка и Алексей поднимают Мышлаевского и выносят.

Е л е н а. Я пойду посмотрю, что с ним.

Ш е р в и н с к и й (загородив дверь). Не надо, Лена!

Е л е н а. Господа, господа, ведь нужно же так... Хаос... Накурили... Лариосик-то, Лариосик!..

Ш е р в и н с к и й. Что вы, что вы, не будите его!

Е л е н а. Я сама из-за вас напилась. Боже, ноги не ходят.

Ш е р в и н с к и й. Вот сюда, сюда... Вы мне разрешите... возле вас?

Е л е н а. Садитесь... Шервинский, что с нами будет? Чем же все это кончится? А?.. Я видела дурной сон. Вообще кругом за последнее время все хуже и хуже.

Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна! Все будет благополучно, а снам вы не верьте...

Е л е н а. Нет, нет, мой сон вещий. Будто мы все ехали на корабле в Америку и сидим в трюме.