Андорра - Сторінка 7

Раз этого не хотят, Андри, чтобы я тебе открыла, зачем я сюда приехала, то мне придется надеть перчатки и уйти.

АНДРИ. Сеньора, я ничего не понимаю.

СЕНЬОРА. Скоро ты все поймешь. (Надевает перчатку.) Тебе говорили, что ты красив? Они оскорбляли и унижали тебя, Андри, но скоро этому придет конец. Правда будет судией, а ты, Андри, единственный, здесь, кто может не бояться правды.

АНДРИ. Какой правды?

СЕНЬОРА. Я рада, что увидела тебя.

АНДРИ. Вы покидаете нас, сеньора?

СЕНЬОРА. Меня просят об этом.

АНДРИ. Если вы говорите, что Андорра не хуже и не лучше любой другой страны, то почему вы не хотите остаться?

СЕНЬОРА. Ты бы хотел этого?

АНДРИ. Я?

СЕНЬОРА.Я не могу. Я одна из тех — по ту сторону границы, ты слышишь, как их раздражает мое присутствие. Черная! Так они нас называют, я знаю... (Надевает вторую перчатку.) Мне бы многое нужно сказать тебе, Андри, о многом спросить, поговорить подробно. Но мы еще увидим друг друга, я верю в это... (Перчатка надета.) Мы увидим друг друга. (Еще раз оглядывается кругом.) Значит, здесь ты вырос. 

АНДРИ. Да.

СЕНЬОРА. Мне бы нужно идти. (Продолжает сидеть.) Когда я была в твоем возрасте — время летит быстро, Андри, тебе двадцать и ты не представляешь себе этого: люди встречаются, любят, разлучаются, вся жизнь еще кажется впереди, но вот смотришь в зеркало и видишь — она уже позади, ты не заметил, как изменился, а на смену тебе пришли другие двадцатилетние... Когда я была в твоем возрасте, мой отец, офицер, погиб на войне, я знала, как он думал, и я хотела думать иначе. Мы хотели иначе жить. Мы были молоды, как ты, и то, чему нас учили, было убийством, мы знали это. И мы презирали мир как он есть, видели его насквозь и хотели построить новый. Мы хотели освободиться от страха перед людьми, мы не хотели лгать. А потом мы увидели, что только скрыли страх, а наш новый мир ничуть не лучше старого

Ты понимаешь, о чем я говорю?

АНДРИ. Нет.

Сеньора подходит к. Андри и целует его.

Почему вы поцеловали меня?

СЕНЬОРА. Мне нужно идти. Мы увидим друг друга?

АНДРИ. Я бы хотел этого.

СЕНЬОРА. Я всегда хотела не знать своих отца и мать. Никто не понимает своих родителей, когда видит мир, который они ему оставляют.

Входят Учитель и Мать.

Ухожу, уже ухожу.

Молчание.

Прощай.

Молчание.

Ухожу, да теперь уже ухожу. (Выходит.)

УЧИТЕЛЬ. Проводи ее! Но не через площадь, а в обход.

АНДРИ. Почему в обход?

УЧИТЕЛЬ. Иди!

Андри уходит.

Священник скажет ему об этом. Ни о чем не спрашивай! Ты не понимаешь меня, поэтому я никогда не говорил тебе об этом. (Садится.) Теперь ты все знаешь.

МАТЬ. Что скажет Андри на это?

УЧИТЕЛЬ. Мне он не поверит.

Шум на улице.

Будем надеяться, толпа не тронет ее.

МАТЬ. Я понимаю больше, чем ты думаешь, Кан. Ты любил ее, а женился на мне, потому что я андоррка. Ты предал нас всех, но Андри прежде всего. Не ругай андоррцев, ты сам — один из них.

Входит С в я щ е н н и к.

У вашего преподобия нелегкое задание в этом доме. Ваше преподобие объяснили Андри, что такое еврей и что он должен принять эти. И он принял. Теперь вашему преподобию предстоит разъяснить, что такое андоррец и чтобы он принял это.

УЧИТЕЛЬ. Теперь оставьте нас!

МАТЬ. Да поможет нам Бог, отец Бенедикт.

СВЯЩЕННИК. Я пытался, но бесполезно, с ними невозможно говорить, их раздражает всякое разумное слово. Я сказал, чтобы они шли домой и занялись собственными делами. Причем никто из них не знает, чего они, собственно, хотят.

Возвращается Андри.

УЧИТЕЛЬ. Почему ты вернулся?

АНДРИ. Она сказала, что хочет идти одна. (Показывает руку.) Она подарила мне это.

УЧИТЕЛЬ. Свое кольцо?

АНДРИ. Да.Кто эта сеньора?

УЧИТЕЛЬ. Тогда я сам ее провожу. ( Уходит.)

СВЯЩЕННИК. Что тут смешного?

АНДРИ. Он ревнует!

СВЯЩЕННИК. Садись.

АНДРИ. Да с вами со всеми сегодня?

СВЯЩЕННИК. Смеяться нечему, Андри.

АНДРИ. Но ведь смешно. (Рассматривает кольцо.) Это топаз или что это?

СВЯЩЕННИК. Нам нужно поговорить, Андри.

АНДРИ. Опять? (Смеется.) Сегодня все ведут себя словно марионетки на перепутавшихся нитях, Вы тоже, ваше преподобие. (Берет сигарету.) Она была его возлюбленной? У меня такое чувство. У нас нет? (Курит.) Фантастическая женщина.

СВЯЩЕННИК. Я должен сказать тебе кое-что.

АНДРИ. При этом ведь не обязательно стоять? (Сидится.) В два часа я должен быть в лавке. Разве она не фантастическая женщина?

СВЯЩЕННИК. Я рад, что она тебе нравится.

АНДРИ. Сегодня все какие-то странные. (Курит.) Вы хотите сказать, что не следует идти в кафе и сбивать шапку с головы солдата, если ты еврей, и вообще не следует этого делать, а я все-таки рад, что сделал это. при этом я кое-чему научился, хотя это мне может и не пригодиться, теперь вообще после нашего разговора дня не проходит без того, чтобы я чему-нибудь научился, что мне не пригодится, ваше преподобие, так же как ваши добрые слова, я верю, что вы говорите их с самыми благими намерениями, ведь вы христианин но профессии, но я еврей но рождению, а поэтому я уезжаю.

СВЯЩЕННИК. Андри ...

АНДРИ. Коли мне удастся. (Гасит сигарету.) Я никому хотел говорить об этом.

СВЯЩЕННИК. Подожди!

АНДРИ. Это кольцо мне поможет. Вы будете молчать, ваше преподобие, вы никому не скажете об этом — вот единственное, что вы могли бы сделать для меня. (Встает.) Мне пора. (Смеется.) Во мне есть что-то от затравленного человека, я знаю, ваше преподобие совершенно правы...

СВЯЩЕННИК. Кто из нас будет говорить, ты или я?

АНДРИ. Прошу прощенья. (Садится.} Я слушаю.

СВЯЩЕННИК. Андри!

АНДРИ. Как торжественно!

СВЯЩЕННИК. Я пришел сюда, чтобы снять с тебя бремя.

АНДРИ. Я слушаю.

СВЯЩЕННИК. Я сам, Андри, ничего не знал об этом, когда мы говорили в последний раз. Он спас еврейского ребенка. Об этом говорилось уже много лет, христианский поступок, кто же мог в нем сомневаться! А теперь, Андри, когда приехала твоя мать...

АНДРИ. Кто приехал?

СВЯЩЕННИК. Сеньора.

Андри молчит.

Андри, ты не еврей.

Молчание.

Ты мне не веришь?

АНДРИ. Нет.

СВЯЩЕННИК. То есть ты думаешь, что я лгу?

АНДРИ. Это чувствуешь, ваше преподобие.

СВЯЩЕННИК. Что чувствуешь?

АНДРИ. Еврей ты или нет.

Священник, встает и подходит к Андри.

Не касайтесь меня! Ваши руки! Я не хочу этого.

Едет на велосипеде.

СВЯЩЕННИК. Ты слышишь, что я тебе говорю? Ты его сын. Андри, это правда!

АНДРИ. Сколько же у вас правд? На сей раз вам не удастся...

СВЯЩЕННИК. Почему ты не веришь нам?

АНДРИ. Вы вышли у меня из доверия.

СВЯЩЕННИК. Клянусь тебе собственной душой. Андри, ты его сын, наш сын, о том, что ты еврей, не может быть и речи.

АНДРИ. Но об этом была речь. С малых лет мне твердят, что я другой, не такой, как все, и я много думал об этом. И это правда, наше преподобие, я действительно другой. Мне говорили, как ведут и держат себя такие, как я, и я проводил у зеркала почти каждый вечер. Они правы: я держу себя именно так и не могу иначе. Я думал также о том, правда ли, что я думаю все время о деньгах, и опять они правы, я думаю все время о деньгах. Верно. И у меня нет души, я пытался, но напрасно, у меня не душа, а страх вместо нее. Они били меня сапогами, и это верно, что они говорили: я не чувствую так, как они. У меня нет родины. Ваше преподобие говорили, что нужно принять все, как есть, я принял. Теперь очередь за вами, ваше преподобие, принять вашего еврея.

СВЯЩЕННИК. Андри...

АНДРИ. Теперь буду говорить я, ваше преподобие.

СВЯЩЕННИК. ...ты хочешь быть евреем!?

АНДРИ. Я — еврей. Долго я не знал, что это значит, теперь знаю.

Священник беспомощно садится.

Я не хочу иметь ни отца и ни мать, чтобы их смерть причинила мне боль и чтобы то же самое не произошло с ними из-за моей смерти. И я не хочу иметь ни сестры, ни невесты: скоро все будет разметано и клочья, и не помогут никакие клятвы и никакая верность. Я хотел бы, чтобы это случилось скорее. Я стар. У меня выпали все надежды одна за другой, как зубы.

фон Я был полон радости. Зеленое солнце светило в деревьях. Я подбросил в воздух свое имя, словно шапку, принадлежащую мне и только мне, а сверху падает камень, который убьет меня. И я хочу умереть. Нет милости...

СВЯЩЕННИК. Андри! Не святотатствуй!..

АНДРИ. Все обреченные. Все. Взгляните на себя самого. Вы уже сегодня знаете, ваше преподобие, что будете делать, когда меня схватят на ваших добрых глазах, и поэтому так смотрите на меня своими добрыми глазами. Вы будете молиться. За меня, за себя. Но молитва не поможет даже вам, вы все равно окажетесь предателем.

Входят Некто и Учитель. Некто кидает камень.

СВЯЩЕННИК. Что случилось?

Учитель поник, у него подкашиваются ноги.

Говорите же!

УЧИТЕЛЬ. Ее убили.

АНДРИ. Сеньору?

СВЯЩЕННИК. Что случилось?

УЧИТЕЛЬ. Камень.

СВЯЩЕННИК. Кто его бросил?

УЧИТЕЛЬ. Андри. Они говорят, трактирщик видел это собственными глазами.

Андри хочет бежать.

(Удерживает его.} Он был здесь, он свидетель.

Просцениум

Некто перелистывает показания андоррцев. фон плавно уходит

НЕКТО. Показания андоррцев, много лет спустя. Признаюсь: тогда так и не было установлено, кто бросил камень в ту иностранку. Лично я не был в тот момент на площади.

Я никого не хочу обвинять, я не мировой судья. Что касается того парня: конечно, я его помню. В кафе он часто крутил пластинку на свои чаевые, и когда они его взяли, мне было его жаль.

Что с ним делали солдаты, когда схватили его, я не знаю, мы только слышали, как он кричал... Когда-то ведь нужно все это забыть, по-моему.

Да, когда-то ведь нужно все это забыть.

Некто берет в руки мегафон.

(Кричит в мегафон.) Во избежание кровопролития всем сохранять спокойствие и порядок! Имеющие оружие должны незамедлительно его сдать. Всем оставаться в своих домах. Андоррцам нечего опасаться! Андоррцам нечего опасаться!

Картина десятая  немецкий текст + Сhiribim

Площадь Андорры. Андри сидит один.

АНДРИ. Меня видно со всех сторон, я знаю. Пусть смотрят на меня... (Берет сигарету.) Я не бросал камень! Пусть приходят все, кто видел это собственными глазами, пусть приходят из своих домишек, если не боятся, и показывают на меня пальцем.

Ни человека. Как будто все вымерли. Сидят в подвалах. Одни воробьи на проводах.

Они не прячутся, и мне незачем?

Я не бросал камень. (Курит.) С самого рассвета я брожу по вашим улицам.